Размышления об аграрном образовании...

Подробности

Создано 29.08.2018 17:18

Просмотров: 1697

Считанные деньки остались до того самого времени, когда аудитории и лаборатории аграрного вуза вновь наполнятся шумом голосов веселого народа, имя которому студенты... Уже вспоминаются позабытые за лето лица, готовятся тетради и ручки для конспектов, а коллеги из СМИ все чаще поднимают вопросы аграрного образования. В этот раз мы нашли очень интересное интервью у издания «Крестьянские ведомости», приводим его целиком...

«Крестьянские ведомости».

Вторник, 28 августа 2018

Комментарий. Аграрное образование стонет под грузом проблем.

У многих из нас часто возникают вопросы: каким будет аграрное образование, где учить дачника, фермера, директора холдинга? Как ни крути, а все новости все равно сходятся на сельском хозяйстве, потому что человек ест три раза в день. Почему человек садится в машину и обязательно держит при себе права – своего рода документ об образовании, иначе сотрудник ГАИ его арестует? Почему человек с лопатой, плугом, трактором, выходя в поле, вовсе не обязан иметь документ об образовании?

Эти и другие вопросы обсудили издатель портала «Крестьянские ведомости», ведущий программы «Аграрная политика» Общественного телевидения России, доцент Тимирязевской академии Игорь АБАКУМОВ и директор ВНИИ экономики, труда и управления в сельском хозяйстве Елена СЕМЕНОВА.

— Елена Ивановна, сколько у нас в стране аграрных вузов?

— В России 54 аграрных вуза.

— А аграрных НИИ сколько?

— 106.

— Уточняю, чтобы мы понимали масштаб бедствия нашего сельского хозяйства. Можно подсчитать, сколько в среднем у нас в стране людей идет в сельское хозяйство после окончания аграрного вуза?

— По разным данным, по разным регионам ситуация меняется. Скажем так: это примерно 65% где-то в южных регионах, ну а ближе к центру этот процент снижается.

— То есть чем ближе к Москве, тем больше этот процент снижается. Потому что, видимо, образование все-таки дают хорошее, только его в Москве негде применить. Какие сейчас новые профессии появляются в сельском хозяйстве и чем можно привлечь молодежь?

— Новые профессии, которые, например, начали преподаваться в Тимирязевке – это подготовка биотехнологов. Есть «Атлас профессий будущего», который подготовило «Сколково». Там говорят уже об агрономах-операторах «умных ферм», «умных полей».

— Смарт-ферм, как сейчас модно говорить.

— Смарт-ферм, да. Появляются сельскохозяйственные экологи. И отмечу некоторый возврат к прошлому – «появление агронома-экономиста». Раньше был ученый «экономист-агроном», а теперь тоже говорят, что агроном не может без экономических знаний. И нужно управлять новой техникой, информационной техникой, которая сегодня приходит в сельское хозяйство.

— В состоянии мы готовить таких специалистов? Вам не кажется, что сначала надо научить тех, кто учит?

— Да, сегодня мы отстаем в аграрном образовании, в подготовке, потому что не каждый преподаватель владеет той же информационной техникой, не в каждом вузе есть новые образцы сельскохозяйственной техники, которые можно демонстрировать студентам и на которых можно обучать. В принципе, это дело будущего.

— Я видел в стенах Тимирязевской академии еще плакаты типа «Агрегатирование трактора ДТ-54 с трехкорпусным плугом».  Наверное, уже давно пора что-нибудь другое изучать.

— Да. Вот фирма Claas, например, устанавливает свою технику в сельскохозяйственных вузах, и на ней обучают механиков, инженеров, механизаторов, потому что этой техникой довольно сложно управлять.

— Каково сейчас состояние аграрной науки и аграрного образования – бедственное, хорошее, устремленное в будущее или все-таки устремленное в прошлое?

— Скажем так: сегодня аграрная наука пришла в вузы в некоторой степени вынужденно, чтобы обеспечивать зарплату на уровне, которую обещал президент. Одна треть должна, по положению, быть заработана на науке. Ну и вузы умудряются это разными способами делать. Есть вузы передовые, где действительно существует тесная связь с наукой, с производством, у которых есть возможность осуществлять эксперименты в сельхозпроизводстве и, в принципе, повышать доход как сельхозпроизводства, так и своих сотрудников.

Если говорить о НИИ, то у них возможности сегодня в некоторой степени ограничены, потому что финансирования материально-технического обеспечения – никакого. В основном и вузы, и НИИ финансируются строго на выплату зарплаты и решение каких-то острых и необходимых задач… может, на капремонт, может, на какие-то текущие бюджетные нужды, на уплату налогов. Но материально-технического обеспечения, как говорится, в полном объеме не может сегодня себе позволить ни вуз, ни НИИ.

— У меня есть некоторый опыт общения с университетами в США, в Европе, на Ближнем Востоке, в Израиле в частности. Я задавал вопрос: «А на что вы существуете?» Они говорят: «Есть финансирование от Министерства сельского хозяйства, то есть финансирование на какие-то разработки. Есть финансирование по линии крупных фирм – они дают гранты на определенную разработку. Либо на конкретную разработку, либо на исследование какой-то проблемы. А остальное мы добываем продажей своих знаний. Мы продаем знания, свои разработки, предлагаем их фирмам».

Так произошло, в частности, с Иерусалимским аграрным университетом, где впервые появились помидоры черри, маленькие такие, – это была случайная разработка, абсолютно случайная тупиковая ветвь. Исследователи там что-то сделали, я уж точно не помню, что, и отложили разработку надолго. А потом в один прекрасный день пришли рестораторы и говорят: «Не хотят наши повара резать помидоры. Они хотят, чтобы в салатике были маленькие помидорчики». В университете им ответили: «Нет проблем. Это будет стоить столько-то». Взяли старую разработку, омолодили ее, что называется, и предложили рынку. И с тех пор помидоры черри заполонили весь мир.

Есть ли у нас возможность ученым продавать свои разработки?

— В принципе, возможность ограничена, скажем так. Первое, что необходимо отметить. Наши сельскохозяйственные предприятия не все могут позволить себе купить что-то, потому что у них очень высокая закредитованность, очень высокая задолженность. Есть передовые предприятия, которые что-то закупают. Например, хозяйство «Озеры» в Московской области, у которых и GPS есть, и налажен контроль топлива, и овощи сортируются по размеру и по спелости. Есть передовые хозяйства. А есть и небольшие предприятия. И есть инновационные разработки разные. Например, есть технологии, которые используются и для лечения скота, и в кормлении, и при обработке отходов, в переработке. Они доступны и крестьянам. Но и в вузах, и в НИИ сегодня есть много разработок, на которые требуется значительное финансирование и которые вряд ли будут реально финансироваться в ближайшее время, потому что гранты идут на какие-то сегодняшние цели, а любая разработка, особенно значительная, например, в том же сельхозмашиностроении или при выведении нового сорта требует несколько лет. Бизнес не вкладывается в такие длительные разработки.

— Может быть, нечего предложить нашим ученым? Ведь смотрите. Сколько стоит комбайн Claas, трактор Caterpillar, трактор John Deere? Сколько стоит трактор Versatile, допустим, производства «Ростсельмаша» или сколько стоит комбайн того же «Ростсельмаша»? Они же больших денег стоят. И это все технологии. А у них же на это деньги есть, у крестьян? Почему же они не покупают знания от науки? Может быть, наука, еще раз говорю, не сумела сформулировать свой товар? Может, она его не сумела представить?

— В этом тоже есть резон. Ну, была идея создания малых инновационных предприятий как при вузах, так и при НИИ. Но не везде это получилось. И не везде эти малые предприятия работают. В большинстве вузов они остались на бумаге, потому что внедрять изобретения довольно сложно. Нужно готовить специалистов по внедрению, тех, кто может продать на рынке эту продукцию.

— Стало быть, эта профессия не выделена отдельно и не востребована? На Западе это целая система, extension services называется — консультирование, продвижение, внедрение. Специально людей из преподавателей, из профессуры отбирают, тех, кто умеет рассказывать простыми словами про очень сложные материи. 

— И которые еще могут рассчитать бизнес-план правильно и не ошибиться во временных периодах, чтобы деньги вернулись, которые будут вкладывать в разработки. Поэтому должны быть еще специалисты и этой направленности.

— Елена Ивановна, вы часто сталкиваетесь наверняка и работаете плотно с непосредственными производителями продовольствия, с переработчиками. Они какие претензии предъявляют к нашему аграрному образованию? Вот почему, скажем, виноделы Кубани приглашают французских виноделов в качестве наставников мастер-классов? Почему сыроделы приглашают итальянцев и французов, прежде чем сами начнут работать? С чем это связано и когда у нас разрыв произошел? Или всегда был этот разрыв между практикой и наукой?

— Разрыв, во-первых, между требованиями потребителя. Чаще всего надо учитывать сегодня потребности будущего. А мы это редко делаем, практически не делаем. Во-вторых, мы должны готовить специалистов сегодня под запросы будущего. И мы тоже этого не делаем. Работодатели сегодня, конечно, привлекаются и к формированию учебных планов, и к аттестации работников, но не везде они это делают в том объеме, в котором нужно. А вот если бы они определяли те качества, которые им нужны от специалиста, то тогда и наши специалисты были бы, возможно, для них важнее, чем французские сыроделы.

— Тут еще, знаете, нужно ведь отличать производителя от производителя. Один производитель может быть фантазер и романтик. А второй может быть консерватор, практик, технарь. Вот как совместить здесь теорию с практикой, полет фантазии с холодной практикой агронома?

— Приведу пример из опыта Эдинбургского университета. Я знакомилась с тем, как они организуют систему консультирования фермеров. У них есть модельная ферма. Прежде чем рассказать фермеру, что «вот это тебе надо внедрить», его приводят на эту ферму и показывают, как это работает. И показывают это в реальной жизни, показывают в цифрах, говорят, какой эффект получила ферма. И тогда можно продать что-то фермеру. У нас, в принципе, такого нет. Мы продаем что-то, ну, может быть, только на День поля, когда привозим технику и показываем, как она пашет. А ведь все остальное продается только на словах. Мы нигде не показываем, что вот здесь, на этом предприятии, это дало такой-то эффект. Мы показываем учебные хозяйства, которые были реорганизованы, приватизированы и не во всех хозяйствах сохранились. Если привести, например, Кубанский государственный аграрный университет, то у них есть учебное хозяйство «Пятачок», где они адаптировали датские технологии по производству свинины, и это хозяйство показывает очень хорошие результаты. То есть на них можно учить и студентов, и сюда же можно приглашать и фермеров, и сельхозпроизводителей, и показывать, как все должно быть. Можно обучать их этой технологии. Но не каждый вуз сегодня может этим похвалиться.

— Вас ведь не обязывают сейчас зарабатывать деньги. Вам просто дают деньги на зарплату, а остальное как бы по такому принципу: вы то ли поймаете где-то заказ какой-то, то ли не поймаете… Что должно стимулировать аграрные институты и вузы к зарабатыванию средств, чего сейчас не хватает? Я вам попробую помочь. Вот в любой момент у ВУЗа могут отнять деньги, могут отнять и землю (я имею в виду, что могут просто забрать, как-то перераспределить ее). А аграрные ВУЗы – это же и аграрные НИИ, это держатели очень больших массивов земли, но они принадлежат Росимуществу.

Возьмем недавний конфликт Тимирязевки, двухлетней давности. Едва-едва удалось отстоять эти уникальные поля. Центр Москвы, земля здесь стоит очень дорого. И такие же проблемы во всех городах.

Может быть, имеет смысл все-таки посмотреть на опыт наших друзей, я не знаю, недругов, партнеров, как угодно называйте, коллег с Запада, которые еще в XIX веке отдали землю сельскохозяйственных вузов и НИИ самим вузам в собственность. Они не имеют права эти земли продать, но они имеют право вести эксперименты, сдавать земли под эксперименты в аренду и зарабатывать тем самым деньги. А почему бы и нет?

— Мне кажется, это могло бы быть выходом для вузов. Сегодня они ограничены в правах и в случае сдачи в аренду, и в использовании имущества. Но, в принципе, зарабатывают сегодня вузы… Деньги, которые получают вузы и НИИ из бюджета, – это фактически минимальные деньги на поддержание, на минимальную зарплату, на минимальные коммунальные расходы. А остальное ВУЗ должен заработать сам — и вуз, и НИИ. Зарабатывают разными способами – так же, как и на Западе. Выигрывают гранты, пытаются продать свои разработки – иногда удачно, иногда не очень. Пытаются сдать что-то в аренду. В любом случае, для того чтобы ВУЗы и НИИ выживали, им нужен дополнительный источник дохода. Может быть, это могло бы стать таким источником.

— Уже есть спрос на city-farmers так называемых. Городские фермеры появились где-то лет пять назад в Европе. Это те, кто имеет свои фермы на крышах гаражей, небоскребов.

Как воспитывать, как их выращивать, этих фермеров? Как их обеспечить законодательно, институционально, как их обеспечить материально, деньгами?

— Для начала их надо обучать, чтобы они не наносили урон окружающей среде и тому же городу, если они city-farmers…

В принципе, какие-то курсы обучения полезны были бы – и по выращиванию цветов, и по содержанию небольшой теплицы, и по содержанию каких-то животных.

— Наука должна опережать производство и давать некую загоризонтную цель, как ракетчики говорят. Такие разработки у нас есть?

— Есть. У нас НИИ, которые занимаются семеноводством, садоводством, плодоводством, ежегодно выращивают и предлагают новые сорта, в том числе и засухоустойчивые. Но вопрос во внедрении, о чем мы и говорили.

— Я очень долго занимаюсь аграрной темой и постоянно сравниваю наши достижения с достижениями Запада. Мы не глупее их, но организационно надо бы подтянуться.

Источник: «Крестьянские ведомости»